Тяжелая эмоциональная травма может вызвать редкий психический феномен, в результате которого личность человека расщепляется на две, три или больше. Каждая из таких альтер-личностей по-своему воспринимает дійснчет и взаимодействует с ней.
Как чувствует себя человек, который живет с таким синдромом?
До 40-го дня рождения Мелани Гудвин не помнила своей жизни до 16 лет. Тогда семейная трагедия стала спусковым крючком для катастрофических изменений в ее голове.
Лишь много лет спустя женщина поняла, что внутри нее живет несколько разных личностей, границы между которыми не всегда являются четкими.
Все эти альтер-эго были Мелани, но Мелани разного возраста: в 3 года, в 16 и так далее.
Причем возрастные этапы были не случайными.
Постепенно, пробиваясь сквозь жуткий хор голосов в голове, к Мелани пришли воспоминания: в трехлетнем возрасте она пережила насилие, и эти эпизоды повторялись до 16 лет.
«У меня нет доказательств, — отмечает она. — Мне просто приходится жить с тем, что, как я считаю, со мной когда-то произошло, а также с моей нынешней реальностью».
У Мелани — множественная личность, или, как теперь называют это состояние, «дисоціативний расстройство идентичности». Изменение терминологии отражает точнее понимание специалистами сущности заболевания.
Идентичность — это воспоминания, поведение в различных ситуациях, отношение к различным вещам, восприятие своего возраста… И все это меняется внутри одного человека вместе и полностью.
Мелани говорит о себе «мы».
«Мы состоим из девяти разных людей, каждая из которых ведет отдельная жизнь, пытаясь избавиться от памяти о насилии, случившемся в детстве».
Жизнь с дисоціативним расстройством идентичности порой бывает настоящим адом, говорит женщина. Мелани не хватает ощущения целостной индивидуальности, обычного для большинства людей.
Внезапное осознание того, что в ней живут несколько личностей, которые порой воюют друг с другом, для женщины было как гром с ясного неба.
Как же она в конце концов научилась жить с многими Мелани внутри?
Расщепление
Мы общаемся с Мелани в уютном кабинете для консультаций Поттергейтского центра помощи людям с дисоціативним расстройствам, что в городе Норвич (Великобритания).
Центр возглавляет Реми Акварон, психотерапевт-аналитик, бывший директор Международного общества по изучению дисоціативних расстройств.
За свою более 30-летнюю карьеру Акварон работал с сотнями пациентов с такими расстройствами.
В большинстве случаев, говорит он, эти люди в детстве пережили насилие со стороны взрослых, обычно в возрасте до 5 лет.
Согласно теории, чтобы справиться с воспоминаниями о пережитой стресс, ребенок перестает ассоциировать себя с личностью, которая пострадала, и таким образом разделяет себя на несколько частей.
Одна часть ее личности, как и раньше, хранит воспоминания о пережитом, а другая — будто родилась уже после того, что произошло, и никакого отношения к тем событиям не имеет.
Формирование множественной личности чаще происходит тогда, когда ребенок не имеет теплых отношений со взрослым человеком
Или, например, одна часть «я» помнит о эмоциональную травму, а другая идет спать, третья спускается к завтраку и собирается в школу.
Если насилие длилось несколько лет или, если ребенок страдал от разных взрослых, то возможно появление еще большего количества личностей внутри одной.
Это «отделение» от страдания помогает ребенку жить дальше. Фактически это такой радикальный способ приспособления, отмечает Акварон.
Впрочем, дисоціативний расстройство развивается не у всех, кто пережил эмоциональную травму в детстве.
Как отмечает Реми Акварон в своем исследовании, важным благоприятным фактором является отсутствие здоровых близких отношений со взрослым человеком — привязанности.
Как объясняет психология развития ребенка, привязанность формируется между малышом и взрослым, который заботится о нем.
Это — забота не только о физическом или материальное благополучие ребенка, но и о ее эмоциональное состояние. Таким образом взрослый человек помогает ребенку понять свои эмоции и справиться с ними.
Без такой связи, который может разрушить смерть близкого родственника, отсутствие внимания к ребенку или жестокое обращение с ней, маленький человек остается наедине со своими эмоциональными травмами.
И это касается не только трагического опыта. В целом дети, которые имели крепкие теплые отношения с взрослыми, лучше развиваются и имеют успешнее жизнь.
Отдельные личности у пациента с дисоціативним расстройством могут хаотично менять друг друга
«У них — более гармоничные отношения с партнером, они меньше страдают от стресса и даже больше зарабатывают. Они вообще получают заметно больше удовольствия от жизни», — объясняет Венди Джонсон, профессор психологии из Университета Эдинбурга.
Конечно, это не означает, что в ранние годы наша личность формируется раз и навсегда. Как только меняются обстоятельства жизни, мы тоже начинаем меняться.
Не удивительно, что подростки и юноши так часто задумываются о самоидентификации, добавляет Джонсон. Ведь именно в этом возрасте у них и вокруг них много чего меняется.
Близкую связь с взрослым и стабильность в жизни дают ощущение целостной личности. Но если такие теплые отношения отсутствуют, то черты диссоциативной личности начинают безумно раскачиваться.
Одна из личностей Мелани страдает анорексией, другая — дважды делала попытку самоубийства, поскольку ощущение расщепления «я» наносило девочке страшных страданий.
Трехлетняя Мелани легко впадает в ступор от ужаса, когда сталкивается с вещами, которые напоминают ей о эмоциональные травмы прошлого. С другой стороны, 16-летняя Мелани может быть веселой и беззаботной.
Она не играет роли этих людей, она действительно является ими. Когда 64-летняя Мелани ведет себя как трехлетний ребенок, это просто на передний план выходит другая личность.
Связь с прошлым
Поскольку воспоминания одной из личностей могут быть недоступны для других, люди с дисоціативним расстройством часто «теряют» целые отрезки времени.
Им порой кажется, что они просто перепрыгнули через несколько дней, а то и недель.
«Кое-кто позволяет себе амурные приключения. Но это нельзя назвать изменой, ведь человек в этот момент просто не помнит, что она замужем или замужем», — объясняет Мелани.
Сама она страдает от того, что не имеет хронологии собственной жизни, не может представить себе порядок, в котором с ней происходили разные события, начиная от рождения.
Ее жизнь разбита на фрагменты, которые плохо соотносятся друг с другом.
«Я знаю, что я замужем, — приводит она пример. — Но я это понимаю только как наблюдатель, глядя на себя со стороны. Это не стало частью меня, не хранится в моей памяти».
Люди с таким расстройством часто жалуются на поверхностное восприятие жизни, подтверждает Акварон.
«Для большинства из нас воспоминания, подкреплены пережитыми эмоциями, обеспечивают личный цепочка событий, которая начинается с глубокого прошлого, из нашего детства, что дает нам ощущение «непрерывного» собственной истории», — объясняет специалист.
Наше фундаментальное представление о том, кем мы являемся, со временем может меняться
Человек с дисоціативним расстройством не может отследить себя во времени, добавляет он.
В этом смысле одной из психологических преимуществ религиозности можно считать то, что человек никогда не чувствует себя одинокой или брошенной.
Ее отношения с Богом существовали и тогда, когда она была маленькой, и тогда, когда повзрослела. Где бы ты не был, Бог всегда с тобой, подчеркивает Акварон.
Ранее психологи считали, что ностальгия может быть вредной
Есть и другие способы восстановить связь с собственным прошлым. Ранее психологи считали, что ностальгия может быть вредной.
Теперь их мнение изменилось. Ностальгия собственно и формирует то самое ощущение «продолжения себя», она усиливает чувство принадлежности к окружающему миру.
Это чувство целостности своего «я» помогает ориентироваться в жизни и прежде всего в обществе.
В согласии со всеми
Прошло примерно четыре года с того времени, как Мелани начала осознавать в себе несколько личностей. Однажды в библиотеке, где она работала, она наткнулась на книгу Джоан Френсис Кейсе «Стая».
Начав читать ее, Мелани очень быстро поняла, что она, как и автор книги, имеет множественную личность.
Она рассказала об этом мужу, с которым прожила к тому моменту уже более 20 лет. «И он ответил, что это кое-что объясняет», — вспоминает Мелани.
«Потому что он мог однажды спросить меня «Хочешь кофе?», а я ему отвечала: «Да, очень хочу!» Но в другой раз на такой же вопрос я могла ответить: «Ты же знаешь, что я не пью кофе. У меня на нее аллергия».
«16-летняя Мелани не пьет кофе, а я люблю кофе! Муж раньше говорил, что никогда не знает, к которой с Мелани он вернется домой вечером. А я тогда просто не понимала, что он имеет в виду».
Странно, что она так долго прожила с мужем, который не догадывался, что с ней происходит.
«Я была хорошей матерью и вообще я неплохо справлялась с социальными ролями, с пониманием поведения других людей», — добавляет женщина.
В отличие от других пациентов с дисоціативним расстройством идентичности, Мелани чувствует, что имеет одну доминирующую личность, которая соответствует ее настоящему возрасту.
Многие из тех, кто страдает дисоціативний расстройство идентичности, в детстве пережили насилие
Консультации специалистов очень помогли Мелани. Первым шагом был правильно поставлен диагноз. Ведь ее заболевание довольно легко спутать с чем-то другим.
Тех, кто слышит голоса, часто называют шизофрениками.
Тем, кто испытывает резкие изменения настроения, могут поставить диагноз биполярного расстройства.
Того, кто, как трехлетний ребенок, прячется под кроватью от страха, могут окрестить психопатом. И так далее.
Даже в Великобритании диагноз «множественная личность» ставят неохотно, несмотря на то, что он есть у всех основных психиатрических справочниках.
Предполагают, что примерно 1% британцев страдает этим расстройством (примерно столько людей имеют шизофрению). Но все еще существует достаточно скептиков, которые считают, что эти люди просто играют в раздвоение личности, что это — их фантазии.
Впрочем, последние исследования с помощью МРТ мозга подтверждают: эти люди не играют, и это — не фантазии.
Теперь Мелани возглавляет ассоциацию людей с дисоціативним расстройством идентичности First Person Plural.
Она часто проводит беседы с психологами, психиатрами, врачами общей практики и социальными работниками, пытаясь убедить их, что это расстройство — вполне реальная вещь.
Таким пациентам можно помочь, но облегчения они начинают чувствовать только после многих месяцев терапии под руководством специалиста.
По словам Мелани, нужна глубокая и взаимное доверие между пациентом и врачом, который помогает наладить отношения между разными ипостасями самого себя, подталкивает к общению со своими альтер-эго, учит уважать их.
Жизнь Мелани понемногу налаживается. Но она все еще испытывает определенные трудности.
Например, собираясь на прогулку с мужем, в любой момент 16-летняя Мелани может закапризничать и решить одеть что-то другое, а 8-летняя Мелани захочет взять с собой любимые игрушки.
Однажды, отправляясь на работу в библиотеку, она позволила 16-летнему одеться так, как и хочет, но при этом пришлось ехать на велосипеде, ведь в 16 лет Мелани не водила машину.
«Постепенно мы научились понимать, что с нами со всеми происходит», — добавляет женщина.
Конечно, бывают критические ситуации, когда, к примеру, некий посетитель библиотеки нечаянно может вызвать плохие воспоминания детства.
«Тогда я обращаюсь к своим детским «я» и говорю им: не волнуйтесь, библиотека — это место, где вас никто не обидит. Я вам обещаю, все будет хорошо, я позабочусь о вас», — рассказывает женщина.
Итак, разные личности Мелани никуда не исчезли, но они научились мирно сосуществовать.
«Мы — не одно, но мы договорились жить в согласии, — заключает женщина. — Обычно это удается».
Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Future.
…
